На крутых поворотах истории

Во времена смут и политического коллапса в царской России, обычно связанных с нескончаемыми войнами, которые она вела, происходило пробуждение национальных окраин, стремящихся вырваться из-под гнета царизма. Итогом этого обычно становилось убийство и замена одного царя из династии Романовых на другого и репрессии в национальных окраинах. Не стала исключением и Первая мировая война, развязанная ведущими мировыми державами за очередной передел мира. «Я не верю, что Россия хочет войны. Она хочет плодов войны», — так характеризовал У. Черчилль вступление России в Первую мировую войну. Затягивание войны обычно вызывало недовольство внутри
страны, которой приходилось потуже затягивать пояса. Весть о революции для военного губернатора, генерала В.В. Ермолова, вступившего в управление Дагестаном с 15 января 1917 г., была неприятным известием, и некоторое время держалась в тайне от народа, учитывая специфику и сложность в целом всей Терской области. Но, как говорят в народе, «сколько шила в мешке не таи…» И действительно, борьба за власть на Северном Кавказе, где столкнулись интересы большевиков, казачества, лидеров «белого движения» и местных мусульманских вождей, а также зарождавшейся горской элиты, велась намного запутаннее и кровопролитнее. Они знали, что большевизм отнимет все и это грозит полным банкротством всего накопленного службой царизму. Поэтому было большое стремление в создании отдельного горского государства. В Дагестане на авансцену вышли и включились в борьбу за власть Гоцинский и Узун-Хаджи — ярые враги царского самодержавия и, по сути, продолжатели «дела имама Шамиля». Узун-хаджи Салтинский — суфийский шейх, имел высшее духовное образование. Родился в 1848 году в селе Салта Гунибского района Дагестана. Велика была тяга Узуна к духовным наукам. К тому же уже в детские годы в нем проявились признаки, свидетельствовавшие о карамате. Рассказывают, что большой алим из Гамсутля Мусхаджи не знал местонахождения могилы своего отца, Узун же точно указал это место. В Гамсутле он провел, обучаясь два года. Все это время он занимался естественными науками. Принимал активное участие в восстании 1878 года, после жестокого подавления которого подвергся аресту. Был сослан в Новоузенский уезд Самарской губернии на 7 лет, однако через 4 года бежал из ссылки. Последний раз подвергся аресту в 1910 году, но повторно бежал. Помимо этого, он умудрился совершить 9 раз хадж в Мекку. Также Узун-хаджи занимался составлением научных трудов по теологии и серьезно увлекался религиозной поэзией. В 1912 году, находясь в розыске, нелегально прибыл в Чечню с чеченскими паломниками, возвращавшимися из Мекки. В основном беглые горцы в городах не появлялись и находили себе при
ют высоко в горах, среди абреков, борющихся в той или иной форме с произволом царизма. Неизменно рядом с Узун-хаджи находился чеченец из Шатоя Каим-хаджи, один из его учеников. В том же 1912 году он через своего друга Пайзуллу переправляет почтенного шейха в с. Ножай-Юрт. Пайзулла Уцмигов родился примерно в 1894 году в селе Ножай-Юрт в известном и почитаемом некъе (ветви) тайпа (рода) билтой. С ранних лет он отличался сноровкой и удалью, дружил со многими знаменитыми абреками. Появление шейха оказалось судьбоносным в жизни молодого Пайзуллы: ведь теперь его духовным учителем и наставником становится сам известный ученый-эвлия Узун-хаджи! Поселился он по соседству с Уцми
говыми. Ныне там заброшенный пустырь. Узун-хаджи, будучи шейхом, сразу выделил его среди своих учеников и мюридов. В Ножай-Юрте суфийский шейх развернул активную агитацию против произвола царизма и его приспешников. Его просвещенность, помноженная на большой опыт борьбы с царским режимом, имела огромное влияние на местных чеченцев. Пайзулла души не чаял в суфийском шейхе и постоянно оберегал его. На равнине он несколько раз с друзьями успел поучаствовать в стычках с царскими солдатами и казаками. Узун-хаджи был не против «шалостей» Пайзуллы, знал, что его смелость и удаль, а также и его друзья скоро будут нужны, ибо шейх обладал даром провидения. После февральской революции «сверху» в 1917 году была объявлена общая амнистия. Узун-хаджи перебирается в Дагестан, где включается в активную политическую жизнь. Курсируя между Чечней и Дагестаном, он собирает тысячи сторонников. Столицей будущего имамата он собирался сделать город Хасавюрт. Его целью становится, во что бы то ни стало овладеть этим городом. Он делает неоднократные «наскоки» со своими мюридами на Хасавюртовский округ, стремясь утвердиться там, но курсирующий по железной дороге «белый» бронепоезд мешает их планам. Неизменно рядом с шейхом находился и Пайзулла. Захват Хасавюрта трактуют по-разному. Из воспоминаний Магомед-Кади Дибирова: «Пока Гоцинский вводил шариатские порядки в Порт-Петровске (ныне Махачкала), Узун-хаджи со своими приверженцами действовал в Хасавюрте. К нему собралось много чеченцев. Эта банда на глазах у Узунхаджи разгромила, разграбила и подожгла Хасавюрт. Это был красивый и богатый город, однако же банды Узунхаджи стерли его с лица земли». Также в государственном архиве РФ хранится документ (ГАРФ, ф. 9431, оп. 7, ед. хр. 35 лл. 1-37 (с.об.) «Великий калмагал в Хасав-юртовском округе в 1918 году». Автор этой хроники пишет: «С содроганием сердца вспоминая счастливые дни моего детства, проведенные в родном Хасав-юрте, и, по мере того, как неумолимая всепожирающая огненная стихия принимала различные, причудливые формы и очертания, я обдумывал, какие именно знакомые здания, объятые в этот мо
мент пламенем, могут представлять собой видимые мною в ночном мраке фигуры у огня, согласно с архитектурными очертаниями каждого из них. Хасавюртовский пожар продолжался около недели, освещая по ночам в виде факелов, зловещим заревом всю Кумыкскую плоскость и, вызывая у одних чувства глубочайшей горечи и негодования, у других — исполненного долга и нравственного удовлетворения». Захват Хасавюрта имел сильный резонанс в Терской области. В Грозном и большевики, и белые имели единое мнение о недопущении чеченцев в город. Грозный был опутан колючей проволокой, через которую был пропущен электрический ток и вырыты большие рвы по периметру города. После того, как Гоцинский оставил
Порт-Петровск, Узун-Хаджи понял, что его силами удержать Хасавюрт будет крайне тяжело, и решил его оставить. По дорогам Ичкерии в апреле 1918 года он двигается в сторону Ведено, стараясь сделать его столицей эмиратства. Со своими всадниками — примерно 800 человек — он осадил русское укрепление в нем. После его захвата, он получил в качестве трофеев 19 орудий и целый арсенал (оружие и боеприпасы). Одновременно с осадой Ведено была разгромлена и сожжена большая слобода Воздвиженская. Там было захвачено до 900 винтовок и несколько пулеметов. Небольшое ранение в том бою получил и Пайзулла. Авторитет Узун-хаджи стремительно рос, и аул Ведено был объявлен столицей Северокавказского эмиратства. Против мятежных горцев Деникин направил вооруженные отряды, сформированные из жителей равнинной части Чечни во главе с председателем Чеченского национального совета Ибрагимом Чуликовым. Однако действия этого ополчения были неэффективными. В течение августа мятежники наступали в северном направлении, захватили ряд предгорных районов и подошли к Грозному. Узун-хаджи удалось наладить связь с мусульманскими вооруженными формированиями Дагестана, которые к этому времени захватили Дербент и начали осаду Темир-Хан-Шуры (Буйнакска) и Порт-Петровска. Создалась реальная угроза образования единого фронта против царских войск на территории Северного Кавказа. «В этом последнем чувстве все потентаты (властители), — утверждал Деникин. — Содействие их восстанию было широко, почти открыто и заключалось в пропаганде, деньгах, оружии и подкупе влиятельных людей. Азербайджанцы посылали своих и турецких офицеров в качестве инструкторов и командного состава преимущественно в Дагестан. Грузия отправила партизанские отряды из пленных красноармейцев, «грузинский легион» — десятки офицеров-инструкторов под общим начальством генерала Кереселидзе главным образом в Чечню. Меджедие назначил Кереселидзе «верховным главнокомандующим войск Горной республики». Алихаджи и Узун-хаджи были признаны закавказскими правительствами в ка
честве полномочных начальников Дагестана и Чечни. Эмират был признан некоторыми странами: Азербайджаном, Грузией, Турцией. Также он имел собственные вооруженные силы, численностью до 20 тысяч человек. В состав этих вооруженных сил вошло 6 армий, которыми командовали 6 генералов. Так, вторая армия возглавлялась Гебертаевым Межидом, а пятая армия возглавлялась большевиком Н. Ф. Гикало (бывшая 11 армия РККА). В составе второй армии в боях против деникинцев непосредственно участвовал и Тепсуркаев Насухан. Имелись и собственные деньги эмирата. Чтобы управлять страной, было сформировано правительство во главе с великим визирем-фельдмаршалом Иналуком Арсанукаевым-Дыш
нинским. Оно состояло из восьми министров. Каим-хаджи получил пост министра при дворе. В войска эмира пробирались не совсем однозначные люди. Так, инспектором артиллерии был сам Мазлак Ушаев, «впоследствии имевший в составе НКВД немало грязных дел в отношении своих соплеменников». Его появление в войсках эмиратства сыграет роковую роль и для самого Узун-хаджи, но уже под конец всего... В Добровольческой армии Деникина, воевавшей против горцев, был в одно время военным врачом великий русский писатель М. Булгаков. Его автобиографическое произведение об этом — «Ханкальское ущелье»: «А там, в таинственном провале между массивами, по склонам которых ползет, тает клочковатый туман, пылая мщением, уходит таинственный Узун с всадниками». Белые взывают к горцам: «Обращение к чеченцам командующего Южного района Северного Кавказа генерала Драценко. …Что принесли чеченцам Узун-хаджи и Гикало? Узун-хаджи, как раньше казалось, считался святым человеком, делающим все, чтобы помочь своему народу, чтобы жизнь народа сделать мирной и спокойной, чтобы все, что ведет к раздору, к грабежам и войне — устранить, чтобы помочь восстановить аулы, сожженные по вине мировых разбойников-большевиков. Что получили вы, чеченцы, от своих выступлений в первый раз? — В результате спровоцированных антиденикинским подпольем нападений горцев на Владикавказскую железную дорогу были разграблены и разрушены железнодорожные пути и станции. Неужели же среди горцев нет умных людей, которые открыли бы глаза на работу Гикало и его помощников — Узун-хаджи, Тарко-хаджи и других, обменявших Коран на бумажные деньги и Троцкого-Бронштейна, и место святых — на место грабителя и разбойника? Чеченцы и дагестанцы! Прогоните подстрекателей и разбойников и верьте Добровольческой армии, несущей верным ей мир и порядок, и железную кару изменникам». Белые хозяйничали на Северном Кавказе ровно год.