Памятный уголок (рассказ)

Утро первого дня 1958 года выдалось снежным и морозным. Халид только вчера спешился на железнодорожном вокзале Гудермеса. Поезд, следуя из Москвы в Баку, остановился в небольшом чеченском городе на 20 минут, и этого времени хватило на то, чтобы десятки пассажиров покинули вагоны и оказались в объятиях родственников, возвратившихся на свою историческую родину ранее.

Оперативно погрузив весь скарб на кузов «газика», они двинулись в путь в направлении незнакомого для Халида села

Предгорное, которое образовалось в годы депортации чеченского народа, и его населяли, в основном, русские.

Местные власти поначалу не выделяли земельных участков на окраине нового села, но потом поступила «директива» сверху, и Предгорное стало на глазах расширяться за счет репатриированных чеченских семей. Халид был твердо убежден, что долго не задержится в Предгорном и вернется к своим корням — будет жить именно там, откуда его вместе с отцом, матерью, близкими родственниками и другими односельчанами выдворили почти 14 лет назад. Он знал, что вопрос о восстановлении родного села еще никем не поднимался, а многие родственники нашли приют в новом населенном пункте, посчитав его более удобным для решения бытовых проблем.

До первого утра на родной земле Халид не смыкал глаз: бессонница одолела его под натиском воспоминаний о трагическом рассвете 23 февраля 1944 года... Он навсегда запомнил суровое лицо отца, когда тот покидал родной двор, закрывая за собой калитку и накидывая на нее хомут из алюминиевой проволоки. В хлеве мычали коровы, словно чувствуя весь трагизм ситуации. Мать Шайма тихо причитала, оглядываясь назад и стараясь отогнать Гуди во двор, но дворняга жалобно скулила и не отставала от идущих. Бедняжка, как она заметалась вокруг машины, когда на ее кузов взобрались близкие для нее люди... «Студебекер» прибавил ходу, но Гуди не отставала, оставляя на снегу зигзагообразные следы. Тринадцатилетний Халид плакал, то и дело смахивая слезы рукавом тужурки. Он чувствовал, как тяжело дышал отец, стискивая рукой худые плечи сына...

Гуди на миг остановилась, оглянулась назад на покинутый ею двор и... снова побежала за машиной, ускоряя бег.

- Гуди-и-и, — вдруг вырвалось у Халида, — Назад! Назад!

Послушная дворняга, привыкшая строго выполнять установки хозяев, даже не замедлила шага. Видя удивительную преданность животного к хозяину, женщины стали голосить еще больше, а мужчины закрывали лица носовым платком. Солдаты из охраны то и дело отворачивались... Они, выполняя приказ, готовы были за вольность расстрелять любого, но в их задачу не входило убивать домашних животных. Женщины стали просить остановить машину и поднять собаку на кузов... «Молчать!» — приказал солдат и стал бурчать себе под нос: «Я шас... Я шас...». Стражник резко поднял карабин, зарядил его и направил в сторону собаки... Халид знал, что не сможет оказать сопротивление, но и не мог допустить расстрела Гуди... Он уже не контролировал себя, когда из его уст вдруг раздалось: «Стоять! Не стрелять!». Эти слова Халид не раз произносил, когда играл с соседскими ребятами в «войнушку». Его крик явился неожиданным всплеском души... Умар, крепко прижав сына к груди, твердо и ясно произнес: «Не стреляй, солдат, не надо... Тебе же потом с этим придется жить...» Солдат опустил карабин и тупо стал смотреть себе под ноги...

Гуди и на вокзале металась между близкими для нее людьми. А потом товарные вагоны скрылись вдали, унося в своем чреве несчастных людей, лишенных родины...

«...Гуди, Гуди, Гуди...», — Халид поймал себя на мысли, что кличет собаку. Он смотрел в потолок и не сдерживал слез. Вспомнил отца, который и трех месяцев не выдержал испытания чужбиной. Мать была человеком с крепким внутренним стержнем: сумела достойно пройти через все передряги жизни. Ради куска хлеба она трудилась и на колхозных полях, и на угольной фабрике. Незадолго до своей смерти успела женить сына, но внуков так и не увидела...

Умар и Шайма хотели возвратиться к родному очагу, завести коров, овец. Им близок был честный крестьянский труд. Но судьба была крайне жестокой: они навсегда остались лежать на чужой земле, в окрестностях Кунграда. Умар очень мечтал достроить дом, начатый еще весной 1941 года, но летом того года ушел на фронт добровольцем и демобилизовался осенью 43-го после серьезных ранений. А потом был этот сталинский гнет в Казахстане…

И вот теперь начнется новая жизнь. Халид знал, что от родного села почти ничего не осталось, а их дома разобраны на стройматериал жителями села Предгорное... «А вот фундамент под новый дом, так и не ставший основой стен, наверное, сохранился», — гадал Халид, и ему очень захотелось увидеть этот небольшой бетонный остов в первый же день нового года...

Утром Халид, несмотря на бессонную ночь, был скор на подъем. На улице легкий и пушистый снег приятно бодрил его. Оставляя за собой четкие следы от кирзовых сапог, он шел к месту, где остались фрагменты от разрушенного отцовского дома.

Через полчаса Халид стоял на небольшом участке земли, окруженном невысокой бетонной основой недостроенного дома. Во многих местах в фундамент были вставлены куски железных уголков для связки с вертикальной конструкцией стен. Будучи тогда 10-летним мальчиком, Халид всячески старался помогать отцу, и Умар доверил сыну втыкать куски уголков в бетонное месиво. Он тогда не понимал, для чего нужны эти железки, наполовину утопающие в растворе, но с удовольствием выполнял возложенную на него работу...

Халид почему-то стал гладить уголки, вспомнил, с каким усердием вставлял их в указанное отцом место... Вдруг ему почудилось, что кто-то поблизости издает какие-то непонятные звуки. Хрустнули ветки... Оглянувшись назад, он замер на месте: в 30 метрах от него стоял... волк. Халид не знал, как себя вести: то ли стоять и не двигаться, то ли готовиться к обороне. На всякий случай прикоснулся к карманам тужурки и осторожным движением вытащил небольшой складной ножик. Халид не сомневался, что предстоит отчаянная борьба и его спортивная подготовка непременно пригодится. Волк был внушительных размеров, и его движения были мощны и выверены... «Серый» несколько раз поменял «стартовую площадку» для атаки, маневрируя перед решающим броском. Халид крепко сжимал в руках ножик, сожалея о том, что его лезвие слишком короткое для ощутимых ударов. Он точно знал, что если схватка и состоится, то в рамках бетонного квадрата: это его дом, пусть и недостроенный, и никакая дьявольская сила не заставит его покинуть родные владения!

Волк в два-три прыжка взобрался на фундамент и, оттолкнувшись от него, бросился к ногам человека... В следующий момент ловкий и проворный хищник вонзил клыки в колено левой ноги Халида, но тот успел всадить лезвие ножа в правый бок дикого животного. Волк отскочил и в следующий момент всей массой врезался в грудь Халида. Было ясно, что «серый» хотел достать клыками шею, но промахнулся... Отскочив на шаг, Халид сумел зацепить острием брюхо животного и успел заметить, что на снегу появились бурые пятна, правда, еще не было понятно, чья рана сочится кровью... Хищник и не собирался отступать, и, казалось, полученные раны сделали его еще опаснее.

Очередной выпад «серого» заставил Халида отступить, и, падая, он выронил ножик в снег. Хищнику только это и надо было: его клыки принесли Халиду острую боль бедра правой ноги. Вдруг он отчетливо уловил собачий лай, и в следующий момент перед ним рыжий пес набросился на волка. Халид оторопел, он не мог ошибиться: это была Гуди...

- Гуди, Гуди, фас, фас! — воскликнул на радостях хозяин собаки. Животные сошлись в отчаянной схватке. Мощный лесной хищник, изловчившись, вцепился в шею Гуди, но та сумела вырваться, однако не убежала, а остервенело набросилась на дикого сородича. Волк был явно сильнее, и Гуди вновь оказалась внизу. Халид решил оторвать «серого» от Гуди, загнанной в угол. Он резво навалился на волка, сумел просунуть руки под брюхо и сделать «замок». Халид когда-то активно занимался классической борьбой, соперники всегда считали его хватку «мертвой». Прижимая к себе «серого», он встал на ноги. Попытки животного вырваться из крепких объятий человека были безуспешными. Халида вдруг осенила шальная мысль: его взгляд упал на торчащий уголок на поверхности фундамента, и он уже знал, как будет избавляться от матерого хищника. Халид точным движением «уронил» животное на острую железку и для надежности сам навалился сверху... Волк долго дергался, но все же успокоился под крепким телом человека. Халид встал и... присел рядом с Гуди, которая по-псиному выражала свою радость. Собаке было не до своих ран, она то и дело бросала благодарный взгляд на хозяина. Халид совсем не рассчитывал найти ее здесь, а собака не только нашлась, но и пришла на помощь в момент особой необходимости.

...Возвращаясь в село, он увидел на снегу рядом со следами своих кирзовых сапог отпечатки собачьих лап...

Халид теперь уже не сомневался в том, где будет жить: твердо решил, что на участке земли, доставшемся ему от отца, обязательно построит новый дом, и это будет памятным уголком всей его жизни...