Меню
16+

Гудермесская районная газета «Гумс»

27.12.2017 10:49 Среда
Категория:
Если Вы заметили ошибку в тексте, выделите необходимый фрагмент и нажмите Ctrl Enter. Заранее благодарны!
Выпуск 93-96 от 27.12.2017 г.

В тенетах белой смерти»

Автор: Хавас АКБИЕВ

«Боже мой, — думал Авдий (герой романа Чингиза Айтматова «Плаха» — Авт.), глядя на анашу, — с виду такое обычное, почти как бурьян, растение, а столько дурманной сладости в нем для иных, что жизнь кладут на это зелье!» Он представлял себя, где и как курили анашу, где, особенно на Востоке «…каждый на свой лад, в меру своей фантазии предавался разнообразным галлюцинациям – кому мерещились услады в гаремах, кому выезды на золоченых шахских слонах под роскошными балдахинами…».

А ведь такое было и с моим поколением. В 1957 году мы пошли в пятый класс сельской «семилетки». Класс состоял из учеников своей возрастной группы и переростков, обучавшихся в Киргизии и Казахстане в русских или национальных школах. Хватало и красногалстучных тимуровцев, и Мишек Квакиных, которые, поддавшись уличному влиянию, безобразничали не в меру. Они могли схватить за шиворот нарядно одетого первоклассника и запросто вытереть им классную доску, добела испачканную мелом. Доставалось от них и учителям. Подставляли к столу шаткий стул, сев на который он или она проваливались, задрав ноги. Позволяли себе с переростками из других классов набеги на колхозные бахчи, чужие сады и огороды. Не были исключением игры подворотен: «чика», «орел и решка», «пристенок», картежные – «буру» и «очко» на деньги. Высшим блаженством для них было курнуть «травку» в лесополосе и получить кайф.

Я тоже не был пай-мальчиком. Мог быть и «мальчишом-кибальчишом», и «мальчишом-плохишом». Но после быстро входил в свою колею: хорошо учился. Это как у Высоцкого:

Я сам не знал,

в кого я воспитаюсь,

Любил друзей,

гостей и анашу,

Теперь чуть что

чего – за нож хватаюсь,

Которого, по счастью,

не ношу…

Тогда колхозные поля по краям и лесополосы по периметру были сплошь заросшими сорными травами, среди которых преобладала конопля – анаша. Султан, назовем его так, сняв брюки и сорочку, бегал по зарослям. На вспотевшее тело налипала пыльца с соцветий, которую затем соскребал и сушил на солнце полученную массу. Он и его дружки запасались желто-зелеными соцветьями и лепестками конопли во время ее цветения. И дальше, как в «Плахе»: «…Он достал откуда-то из куртки анашу, тот самый смак, который мог курить только багдадский вор. Скрутил большую папиросину, затянулся первым и пустил самокрутку по кругу. Каждый благоговейно вдыхал дым анаши и передавал самокрутку следующему». Когда запасы иссякли, снаряжали нарочного в Грозный на «Московскую слободку» к торговцам запрещенного дурмана. А вскоре среди них появился и свой добытчик-торгаш. Живя под гнетом страха и наказания, он торговал отравой, наживаясь на чужом горе.

Зимними вечерами анашисты собирались у одного из своих курильщиков. В доме наглухо закрывались двери и ставни, чтобы дым от папирос, набитых табаком в примеси с дурманом, не просачивался наружу. Передавая «косяк» из рук в руки и запивая каждую затяжку глотком густого чифиря, предавались наркотическому опьянению. Кому мерещились райские кущи, а кому, как пишет Айтматов – «…мрачная тьма одиночества, порождаемая в недрах омертвелого сознания тьма, вызывающая клокочущую ярость, желание сокрушить и испепелить весь мир. Немедленно, сейчас, один на один!.. Не в этом крылась одна из роковых пагуб некогда процветавшего Востока? И неужели то сладостное помутнение разума таилось в дикой конопле?» Даже у некурящего от вдыхания этого летучего дымного дурмана в воображении возникали немыслимые видения… Сейчас нет среди нас многих сверстников. От соцветий конопли ушли из жизни десятки и десятки однокашников в цвете лет…

Наркомания – скрытое зло в отличие от пьянства. Подверженный этому злу человек становится психически больным. Не просто вторгнуться в иллюзорный мир одурманенного, чтобы помочь ему вырваться из страшных тенет «белой смерти». Трудно представить себе, до какой степени доходит деградация человека, пристрастившегося к дурману.

Как-то я стал свидетелем одной сцены глубокой человеческой драмы. Из дома сбежала девочка-подросток, единственный ребенок одинокой матери. Самостоятельные поиски ничего не дали. Мать обратилась в редакцию, и мы начали журналистское расследование, в ходе которого обнаружили… наркопритон. Один из его завсегдатаев под видом инкогнито назвал дом, где может находиться девочка. Дом не дом, а какая-то избушка с прогнившим порогом и грязными окнами стояла на бугре, как бы отгородившись от внешнего мира. И жил там мужчина средних лет, вернувшийся из мест заключения за свои уголовные проступки. На путь исправления он не встал, страстно пристрастился к психотропным веществам. В прошлом химик, он профессионально готовил дурманящие психику растворы и сам делал ядовитые уколы себе и сбежавшей к нему Лене. Мать заплакала, увидев руки дочери, на которых виднелись следы иглы.

Мы успели вовремя. Не дали «подсадить девочку на иглу», скатиться по наклонной плоскости. Впоследствии она боролась с теми, кто вел подозрительный образ жизни, приобщая молодежь к пагубному увлечению. И это по-айтматовски:

«…Ведь вслед за кайфом… наступает полоса безумия и окончательная деградация души… Кайф – провокация: ведь, придя к Богу мнимому, тут же попадаешь в объятия сатаны».

По телевидению мы часто смотрим, как отдельные жители того или иного региона занимаются запрещенным промыслом. Нигде не работая, они живут на широкую ногу. Говоря о том, что с наркоманами и наркоторговцами надо бороться всем миром, следует стремиться к тому, чтобы и на словах это звучало более чем убедительно, а на деле – тем более.

Добавить комментарий

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные и авторизованные пользователи. Комментарий появится после проверки администратором сайта.

0